ГЛАВА XII
СРАЖЕНИЕ ПРИ ПУЛТУСКЕ. ЧАСТЬ III: ВТОРОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ЛАННА И ПОРАЖЕНИЕ V ФРАНЦУЗСКОГО КОРПУСА

Прежде, чем начать новое наступление, Ланн произвел перегруппировку.
Вся его пехота разошлась  по флангам, образовав два мощных ударных кулака, один напротив позиции Багговута, другой - напротив Барклая, от 8 до 10 000 тысяч штыков каждая, за вычетом потерь, понесенных во время предшествующих неудачных атак.
Всю свою легкую артиллерию, около 30 орудий, французы перебросили на правый фланг.
Неожиданная агрессивность русской кавалерии, которая буквально смела с поля 64-й линейный полк, о силе и многочисленности которой маршал, похоже, до того момента не догадывался, вынудила его ввести, наконец, в дело и свою, достаточно сильную конницу. Легкая бригада Трельяра, 1200 сабель, получила приказ примкнуть к левому флангу Клапареда. Драгунская дивизия Бекера должна была содействовать новому наступлению Дюмустье, прикрывая его правый фланг.
Оба командующих дивизиями встали в первую линию своих войск: Газан направился к Клапареду, а Сюше - к Дюмустье. Сюда же, считая этот участок наиболее трудным, прибыл и сам маршал, чтобы координировать действия своей пехоты и кавалерии.
Проведя эти перестроения, французы бросились в атаку с той храбростью и энергией, с какой они ранее прошли всю Европу, сокрушая любую армию, вставшую у них на пути.
Под этим яростным натиском первым дрогнул Барклай. Две атаки, которые прежде обрушил на него Дюмустье, обошлись ему дорого. Почти все его его полковые командиры были ранены или погибли: 3-й егерский потерял своего начальника, полковника Ашенберга, командир Тенгинского мушкетерского Ершов, хотя и остался в строю, командовал с простреленной рукой. Еще не оправившийся от раны, полученной при Сохочине-Колозомбе, полковник 1-го егерского Давыдовский получил смертельное ранение пулей в грудь и был вынесен за ряды (вскоре после сражения он скончался). Его место занял полковник Адамович, который, однако, также был ранен.
Едва не было потеряно одно из полковых знамен, и лишь благодаря храбрости прапорщика Цитовича, сумевшего с горсткой солдат пробиться сквозь французские штыки, удалось вернуть святыню. (15)*
Еще в начале сражения Барклай, видя несоизмеримость своих сил с противником, послал за подкреплением к стоявшему за ним, командовавшему правым крылом главных сил, генералу Сакену. Послал дважды!
Оба раза выполнять это поручение отправился бригадный адъютант поручик  Бартоломей. 
Миссия его завершилась безуспешно, Сакен, в ответ на его просьбу, как на первую, так и на повторную, не выделил и штыка, что позволяет составить представление о командных и личностных качествах этого генерала.
Возвращаясь, Бартоломей, привел с собой лишь пару десятков рекрутов, отбившихся от своих полков во время первого французского наступления. Поручик собрал их на обратном пути и вернул в строй, за что впоследствии, а также за другие свои действия, был представлен к награде. (15)*
Разумеется, такой крохотное  "подкрепление" никак не могло помочь Барклаю в его бедственном положении и генерал приказал отступать. Одновременно он вновь отправил Бартоломея с наказом привести резервы, но послал его уже непосредственно к Беннигсену.
Огрызаясь огнем и штыками, отряд Барклая стал пятится, шаг за шагом уступая французам кустарник, пока окончательно не был выбит из него и остановился лишь тогда, когда достиг деревни Мошино, где смог закрепиться среди построек и изгородей.
Хотя у Баркля была своя кавалерия, приданный ему легкий Конно-Польский полк Жигулина, из-за характера местности, в густом кустарнике его уланы с их пиками были непригодны. По той же причине драгуны Бекера здесь тоже оказались бесполезны и Ланн послал их в обход зарослей, с тем, чтобы они зашли русским в тыл.
Выполняя поставленную им задачу, драгуны обогнули лес и оказались в центре поля, где столкнулись с русской кавалерией: Киевским драгунским полком, Екатеринославским кирасирским и Александрийским гусарским. Завязалось неизбежное кавалерийские сражение, к которому позже присоединился и Кожин со своим Лейб-Кирасирским и Каргопольским драгунским. Против 4-х полков, 2400 сабель, у Бекера русские выставили 20 эскадронов, всех своих кирасир и драгун, около 2000 сабель.
Гусары традиционно остались прикрывать батареи, фланги пехоты и составляли резерв.
При таком соотношении ни одна из сторон явно не могла добиться решающего преимущества, кавалерийские схватки в центре продолжались вплоть до сумерек, до того, как в сражении наступил перелом. Но сейчас ещё ничто не свидетельствовало о том, что силы французов истощены, а их боевой дух угас.
Пока происходили эти взаимные кавалерийские атаки, в отряде Багговута также сложилась критическая обстановка. Его силы возросли и теперь насчитывали 19 батальонов вместо 13 в начале сражения. Два свежих полка, Навагинский и Тульский, генерал выдвинул в первую линию. На их долю, по воспоминаниям Волконского, с этой минуты "выпала основная тяжесть сражения" (1)*
Начало второго наступления Ланна при Пултуске и поражение легкой кавалерийской бригады Трельяра © Авторская реконструкция - А.М.

Но силы были по-прежнему не равны и Багговут поневоле тоже стал отступать, пока не уперся спиной в обширный, глубокий, заснеженный овраг, с холмом позади него, где разместил свой наблюдательный пункт Остерман-Толстой. Сюда же направлялся и Беннигсен, опасаясь за наиболее важный участок своей позиции - мосты через Нарев, находившиеся за спиной Багговута, чье тяжелое положение становилось очевидным. Позже, отдавая должное своему расторопному подчиненному, он напишет, что "одержанным нами успехом мы преимущественно были обязаны... благоразумным распоряжениям генерал-лейтенанта графа Остермана".
Остерман и в этот раз спас наш левый фланг. Отступление Багговута происходило на его глазах и в помощь ему он вызвал из своего правого крыла главных сил батарею дивизионных орудий, а для ее прикрытия - батальон гренадер лучшего своего полка - Павловского (а позже и весь полк), напутствовав их словами:
"До последнего человека умрите, защищая батарею. Место бойкое, но я останусь с вами.." (1)*
Пушки установили здесь же на холме, за оврагом, в который  уперся, отбиваясь, Багговут. Сам Остерман, оставаясь верхом, не стал покидать опасного места, где теперь свистели пули и ложились ядра. Наши пушки начали бить картечью с высоты и с малого расстояния по французским шеренгам, нанося им большой урон. Эффективности огня способствовало то, что край оврага, где остановился Багговут, оказался значительно ниже, чем тот, на котором разместилась батарея.
Со своей стороны Газан попытался подавить внезапно появившиеся на холме пушки, косившие его солдат. Для этого он направил на них всю дивизионную артиллерию и выдвинул вольтижеров, открывших сильный огонь по холму, по канонирам и пехотному прикрытию. На холм обрушился свинцовый град.
Тогда "Остерман, увидев значительный урон в рядах гренадеров, которые стояли, как стена, приказал им лечь, а сам, как в Средние века витязи, не слезал с коня". (1)*
Присоединившийся к нему Беннигсен приказал выдвинуть еще одну батарею, как он ее называет, "маскированную". К этому его побудил вид французской кавалерии, обходившей овраг - это двигалась, прикрывавшая стрелков Газана и Клапареда, бригада Трельяра. На открытом месте, где гремел этот бой, спрятать батарею было негде и ее закрыл, развернувшийся впереди пушек Изюмский гусарский полк Дохтурова - 10 эскадронов.
Приблизившись, сквозь непрерывно сыпавший снег Трельяр разглядел лишь гусар - достойного в его понимании противника, родственного по составу и равного по удальству его лихим кавалеристам. Немедленно прозвучала труба и его бригада, взметнув сабли, ринулась в атаку.
Однако едва эскадроны Трельяра приблизились, гусары вдруг стремительно подались в сторону, обнаружив за собой жерла орудий. Картечь ударила в массу несущихся вперед всадников, потом еще и еще...
Красиво мчавшаяся в атаку французская легкая конница, несмотря на всю ее храбрость, под этим убийственным огнем совершенно расстроилась, показала тыл, а сам Трельяр был тяжело ранен и едва живой, на руках своего эскорта, был вывезен из мясорубки. (22)*
Ринувшиеся вслед Изюмские гусары при поддержке Конно-Татарского полка Кнорринга, драгун и казаков довершили поражение французской легкоконной бригады, согнав ее с поля, более на нем до конца сражения она не появлялась.
Помимо выдвижения этой батареи, Беннигсен приказал передать Багговуту Муромский мушкетерский полк и еще остававшиеся в резерве 2 батальона Ревельского, всего - 5 батальонов.
Видя новое поражение своей конницы и находясь под дождем картечи, лившимся с холма, утратила пыл и французская пехота, что побудило Багговута скомандовать наступление. Получив от Беннигсена новое подкрепление, его отряд, усилившийся уже до 24 батальонов, тесня врага штыками и огнем, отбросил его и занял прежнюю позицию, на которой находился утром, после чего противостояние на русском левом фланге стало стихать...
Совсем иная картина сложилась на правом фланге, где «ружейный огонь был особенно силен в продолжение шести часов; пехота несколько раз так близко сходилась одна с другою, что, казалось, она перемешивалась». (3)*
Здесь упорный полковник Дюмустье, лично командуя своим 34-м линейным, сумел отбросить Барклая к с. Мошино, так, что возникла  угроза обхода всего нашего правого крыла. 
Беннигсен, которого наконец-то разыскал, отправившийся за помощью, уже в третий раз, адъютант Бартоломей, вынужден был лично принять меры для ликвидации опасного прорыва. Сначала  под прикрытием Александрийских гусар он выдвинул вперед еще одну "маскированную" батарею, "картечные выстрелы которой на время остановили стремительность французов, но скоро они обошли эту батарею, и генерал Барклай принужден был отступить еще далее". (3)*
Нужны были более решительные меры, чтобы остановить французское наступление и Беннигсен лично отправился на угрожаемый участок. Процитируем:
"Прибыв на наш центр, я заметил, что неприятель одержал уже верх в кустарниках и доходит до одной линии с нашим правым крылом. Опасаясь, что скоро буду взят во фланг, я немедленно приказал переменить боевую линию правым флангом назад до самого центра, это и составило вторую мою позицию в этом сражении.
В то же время я подкрепил генерала Барклая тремя батальонами Черниговского полка, под командою князя Долгорукова, вызванного из второй линии. Это распоряжение имело очень большой успех, потому что все батареи, находившиеся перед фронтом нашего правого крыла, открыли огонь во фланг неприятельских колонн, бывших в кустарниках. В то время, когда я заметил, что неприятель приостановился, я присоединил к генералу Барклаю еще Литовский пехотный полк" (3)* (конец цитаты - А.М).
Приводимый отрывок из мемуаров Беннигсена крайне важен для того, чтобы воздать справедливость героям сражения и соскрести позолоту с того, кто к ним пристроился. Спустя 20 лет императорский историограф Михайловский-Данилевский в угоду придворной эстетике совсем иначе подаст этой ключевой, переломный момент сражения: "Сакен подкрепил Барклая де-Толли, лично приведя на его помощь стоявшие на оконечности первых двух линий правого крыла полки мушкетерские, Черниговский и Литовский". (9)*
У Беннигсена о личном участии Сакена в последовавшей контратаке - ни слова, а новые полки, по его словам, вводились в бой по одному.
Так же нет упоминания о храбрых деяниях этого паркетного генерала в списках награжденных, который приводится в "Журнале военных действий Императорской Российской армии" (15)*, изданном через год после войны. В нем немало имен отличившихся старших офицеров, генералов, включая, разумеется, Остермана, Багговута, Барклая и даже крупных штабных чинов, но нет среди них Сакена, что ставит под сомнение его личное командование подкреплениями. 
Но вернемся вместе с читателем на поле боя и посмотрим, как развивались там события:
"Генерал майор Барклай-де Толли, собрав с одной стороны часть пехоты у него бывшей, а с другой стороны послал генерал-майора князя Долгорукова с Черниговским мушкетерским полком, который мужественно ударил на неприятельские колонны в штыки и опрокинул оныя, остановя также и другие, посылаемые им на помощь.
Однакож французы, производя сильную пальбу, не переставали делать нападения на правый фланг, пока Главнокомандующий не решился сам атаковать неприятеля.
Для этого он приказал генерал-лейтенанту графу Остерману подать вперед с левого фланга остальную пехоту, а с правого 20 эскадронов кавалерии, велел идти также с сего же фланга вперед батареи под командою Его Императорского Величества флигель-адъютанта Ставицкого, которая зайдя во фланг неприятеля сильными и удачными выстрелами совершенно рассыпала оный".. (15)* (конец цитаты - А.М.)
Присутствие в рядах французов Ланна и Сюше не смогло ничего изменить - введя в бой многочисленные свежие резервы и поддержав их артиллерией, русские стали упорно теснить врага обратно к кустарнику, гоня перед собой совершенно разбитый 34-й линейный. Пытавшийся удержать своих солдат в строю храбрый Дюмустье был ранен, так же, как и его начальник - командир 1-й пехотной дивизии генерал Сюше.
Вынужденный лично принять командование, Ланн, тоже получивший ранение, но легкое, отдал приказ 34-му полку отойти, заслонившись от русских менее пострадавшим 88-м, частью батальонов Газана и кавалерией Бекера, которая до конца пыталась сдерживать русскую. (20)*
Наступая, Барклай продолжал давить на противника, отходившего к краю поля, вновь занял, уже обильно политый кровью кустарник, как вдруг получил новый приказ - остановиться, отойти и составить новую линию, сомкнувшись флангом с Сакеном (у которого оставалось всего 2 полка) и фронтом к дороге, ведущей из Стрегочина.
Положение армий в финале сражения при Пултуске (по Михайловскому-Данилевскому и Беннигсену) © Авторская реконструкция - А.М. 2020 г.

Причиной такой внезапной перемены строя стало сообщение, принесенное казаками: к 6 часам вечера они обнаружили идущие с той стороны крупные силы французов - это, подошла, наконец, 3-я дивизия Д’ Алтанна из корпуса Даву - 7000 штыков, но всего 2 орудия. Ланн уже получил от него известие, заверяющее в скором прибытии, и в ответной депеше указал примкнуть к его левому флангу, сражавшемуся с Барклаем.
Дивизия Д’Альтанна приближалась к Пултуску двумя походными колоннами. Одна действительно скоро вышла к кустарникам у с. Мошино, где все еще кипел бой, вторая задержалась у глубокого, еще не замерзшего, ручья и встала, так и простояв до конца битвы. (22)*
Однако к тому времени, когда Ланн получил это долгожданное подкрепление, пехота Барклая окончательно согнала левое крыло французов к подножию плато, откуда они утром так решительно атаковали.
Результатом этого русского контрнаступления стала огромная брешь между прибывшей 3-й дивизией Даву и V  корпусом Ланна. Беннигсен, закрыл эту дыру, передвинув сюда все бывшее левое крыло Остерман-Толстого, 6 полков - 18 батальонов с орудиями. Всю же свою тяжелую кавалерию, оба кирасирских полка, всех драгун, он вновь собрал вместе и бросил против новой угрозы.
Два гусарских полка заняли стыки между новым построением пехоты: Изюмский развернулся между Багговутом и Остерманом, Александрийский - между Остерманом и Барклаем.
Только теперь, когда перед ним явились эти новые, свежие силы, Ланн, наконец, осознал, что весь день сражался с более сильным противником. Свои резервы он к тому времени полностью исчерпал, все его полки были измотаны многочасовым боем, понесли большие потери и утратили весь свой начальный боевой порыв. Не видя более средств продолжать борьбу, маршал отдал приказ на общее отступление.
Д’Альтанн пришел слишком поздно. Он успел развернуть один из своих полков, 85-й пехотный, в штурмовую колонну, она двинулась вперед, построившись в полубатальоны с расстоянием 50 шагов между ними. Подойдя в таком порядке к с. Мошино, Д’ Альтанн обнаружил перед собой ощетинившуюся штыками многочисленную русскую пехоту, а на фланге — массы русской кавалерии, тотчас ринувшиеся на него в атаку. Теперь уже 85-й пехотный попал в тяжелое положение, вынужденный образовать каре. (20), (22)*.
Сражение продолжалось во мраке, под вспышки орудийных и мушкетных выстрелов. Погода вконец рассвирепела и над полем битвы завыла пурга, пошел сильный град. В таких невыносимых условиях русские и французы продолжали истреблять друг-друга.
От Ланна не поступало никаких известий, на часах значилось уже 8 вечера, когда, отбив несколько атак русской кавалерии и пехоты, находясь под сильным орудийным огнем, Д’Альтанн счел необходимым отступить.
Французы ушли во тьму и битва при Пултуске, наконец, закончилась.
Посланные вслед Беннигсеном казаки не обнаружили вблизи города ни одного французского полка или батальона. Более того, Багговут, отрядив в погоню часть своих егерей и Конно-Татарский полк Кнорринга взял до 500 пленных.
Итогом сражения при Пултуске стала бесспорная победа русского оружия. Оно было масштабным, как по числу участвовавших в нем войск (свыше 60 000 с обеих сторон), так и по потерям.
Их цифры до сих пор оспариваются. Беннигсен утверждал:
«В первом официальном моем донесении мне было невозможно с точностью определить нашу потерю, но она простиралась действительно почти до 7.000, как убитых, так и раненых. Потерю французов без всякого преувеличения можно принять в 10.000 человек, считая в том числе и тех 700 человек, которые были взяты нами в плен на поле сражения». (3)*
Однако такие потери трудно принять на веру, поскольку они составили бы едва ли не пятую часть русской армии, утром вступившей в бой, но, как мы видели, половина наших войск до вечера простояла в резервах и не могла понести таких потерь.
Михайловский-Данилевский справедливо корректирует эту цифру до 3500 человек.
Французы никогда не публиковали сводку своих потерь при Пултуске, всячески замалчивали это сражение, а если и упоминали, то не иначе, как объявляя его "победой".
Между тем победа определяется в том числе и тем, кто достиг целей по результатам битвы. Целью Ланна был захват переправ через Нарев, как того от него требовал Наполеон. Этой цели маршал не достиг, также, как не в силах оказался разбить русских - все его жертвы, принесенные в тот день на алтарь войны, оказались напрасны.
Беннигсен ставил перед собой цель более скромную - задержать французов на день, чего и добился, нанеся противнику существенный урон и взяв 700 пленных - первых пленных после Аустрелица!
Если же говорить о потерях, то единственный достоверный документ о потерях с французской стороны - это сохранившаяся депеша, отправленная Д'Альтанном в ночь после битвы своему корпусному командиру, т.е. - Даву:
"Пултусскую позицию не смогли взять. Войска Ланна не смогли на ней удержаться. Чтобы не поставить этот корпус в затруднительное положение, моя дивизия должна была удерживать свою позицию до 8 вечера, но потом пришлось отступить и я рад, что это движение при таких обстоятельствах было выполнено." 
Далее, там же, он сообщал цифру своих потерь, оценив их в 600 человек. Если учесть, что в бою участвовала лишь половина дивизии Д'Альтанна, одна колонна, около 3500-4000 штыков, то эта цифра означает потерю 15-17% от её личного состава. (5)*
Ланн, безусловно, потерял больше, непрерывно сражаясь и наступая на протяжении почти 7 часов: с 11 утра до 6 вечера.
Это не считая 700 пленных, доставшиеся русским. Французы пленными не могли похвастать.
Косвенное подтверждение большого ущерба, понесенного V корпусом, служит тот факт, что Наполеон не взял его в новый поход в Восточную Пруссию, который состоялся в январе 1807 года. Вместо этого, корпус встал на отдых и пополнение, заняв селения между Варшавой и Пултуском, в качестве обсервационного - в противовес стоявшему у границы русскому корпусу Эссена.
Само поле боя осталось за русская армией, которая заночевала на нем, за исключением санитарных команд, собиравших раненых.
Это веский аргумент в ответе на вопрос - кому в тот день досталась победа.

К следующей главе    К предыдущей главе   К оглавлению

© Авторские права: Александр Морозов. Москва. 2016-2021 гг.

(1)* "Записки Сергея Григорьевича Волконского" (декабриста)".

(3)* "Записки графа Л. Л. Беннигсена о войне с Наполеоном 1807 года".

(5)* Оскар Фон-Леттов-Форбек: "История войны 1806 и 1807 гг."

(9)* А.И. Михайловский- Данилевский. "Описание второй войны Императора Александра с Наполеоном в 1806 и 1807 годах".

(16)* "Воспоминания А. Х. Бенкендорфа. Зимняя кампания 1806-1807".

(15)* "Журнал военных действий Императорской Российской армии - с начала до окончания кампании, с Ноября 1806-го до июня 1807-го года".
СПб., при Императорской Академии Наук, 1807.

(20)* Francis Loraine Petre "Napoleon's Campaign In Poland 1806-1807".

(22)* Dumas, Mathieu, comte. "Précis des Évènements militaires ou Essai historique sur les Campagnes de 1799 à 1814".